Просто я тебя люблю...
Дочитала В. Клюева «Между двух стульев»
Очень интересная книга. Своей абсурдностью и сказочностью напоминает Льюиса Кэрролла, но более наполнена словотворчеством и несколько на другое ориентирована. + Совершенно серьезные лирические отступления.
Вот некоторые выдержки оттуда
читать дальше«-- Куда ведет вон та дорога?
-- К дому Пластилина Мира, -- не глядя ответил Пластилин
Мира.
-- Разве есть еще один Пластилин Мира?
-- Есть, -- быстро сказал собеседник и, помолчав, добавил:
-- Нет.
-- Вы когда-нибудь отвечаете за свои слова?
-- О, никогда! Клянусь Вам! -- Пластилин Мир приложил руку
к сердцу. -- Это в суде говорят правду, только правду и ничего,
кроме правды, а больше так нигде не поступают. Кстати, и в суде
под правдой понимают лишь верность факту, а ведь между фактом и
правдой лежит Ничья Земля -- огромная и темная. -- Пластилин
Мира направился к выходу.»
«-- Действительно! -- подхватил Гуллипут. -- Вы же не
обязательно должны иметь обо мне одно мнение. Имейте два:
"Гуллипут -- очень маленький" и "Гуллипут -- очень большой" --
что Вам мешает?
-- Противоречие! Противоречие мне мешает!
-- С чего Вы взяли, что это противоречие? Нет тут никакого
противоречия, если употреблять слова "большой" и "маленький" в
так называемом реляционном значении... относительном значении,
-- пояснил он, заметив недоумение Петропавла. -- Слова вообще
нельзя употреблять в абсолютном значении: абсолютному значению
ничто не соответствует в мире, где все относительно. Нет ни
большого, ни маленького, нет ни прямого, ни обратного
направления, нет ни правой стороны, ни левой, ни верха, ни
низа! И ни завтра, ни вчера -- тоже нет! Ничего нет. Вздохните
же Вы наконец свободно! Более или менее.
Петропавел поднял голову кверху, потом опустил вниз:
-- Верх и низ есть. Не надо меня дурачить.
-- Вам это ка-жет-ся! -- Гуллипут орал уже благим матом.
- Ка-жет-ся!!»
«...В этом городе прекрасных миражей,
где действительность не знает, что ей делать,
было столько уже разных виражей
на мостах и мостовых заледенелых!
Появлялось божество из-за угла,
и два призрака владели нищей нишей,
и судьба моя меня подстерегла
львиной мордой, неожиданно возникшей...
Это было -- я не помню, на каких
длинных улицах без всякого названья
и в каких-то переулочках глухих,
где встречались вы не с нами, мы не с вами,
где к утру уже от жизни кочевой
и от жизни вообще -- такая жалость! --
вдруг совсем не оставалось ничего,
сновиденья -- и того не оставалось!»
«-- Вы из породы тех, кто постоянно требует: "Давайте
называть вещи своими именами!" При этом они уверены, что именно
им дано знать подлинные имена вещей, хотя так же, как и другие,
называют вещи невпопад. Но от других они отличаются тем, что
всегда убеждены в своей правоте и в своем праве называть вещи
так, а не иначе. Не дай бог кому-нибудь в их присутствии
уподобить барабан арбузу, флейту -- гороховому стручку, а
виолончель -- груше. Тут же восстановят справедливость!.. И
если даже вы сыграете для них на флейте горохового стручка
какую-нибудь сонату ми-минор, они с пеной у рта будут
утверждать, что гороховый стручок -- не музыкальный инструмент.
Такие люди всегда губили художников...
-- Я не губил художников! -- с негодованием воскликнул
Петропавел.
-- Допускаю,-- откликнулась Смежная Королева,-- что пока
Вы их действительно не губили. Все впереди. Дерзайте! Вы ведь
правдоборец и за правду не пожалеете живота своего, даже не
допуская мысли о том, что Ваша собственная правда -- это еще не
вся правда, не правда всех людей на земле, хотя, быть может, и
правда большинства.
-- Меньшинство должно подчиняться большинству! Смежная
Королева рассмеялась:
-- О дорогой мой, не во всем, не во всем... Большинству не
приходят в голову гениальные идеи, но оно охотно пользуется
гениальными идеями единиц. А ведь, по существу, любая
гениальная идея -- не что иное, как новая аналогия, новый тип
смежности, когда два очень далеких явления вдруг оказываются
рядом, в то время как о родстве их никто из живущих и не
подозревал. Но вот человек указал на это родство -- и оно
тотчас же стало очевидным для всех. Впрочем, может быть, и не
тотчас же... -- уж как повезет!»
«На табличке было написано КАТОК СОЗНАНИЯ, под этой
надписью три стрелки указывали разные направления. Против
каждой стрелки значилось:
направо -- "Получишь то, что захочешь, но не удержишь";
налево -- "Удержишь то, что получишь, но не захочешь";
прямо -- "Захочешь то, что удержишь, но не получишь".
Петропавел просто обомлел от такого выбора: сначала ему
показалось, что учтены все возможные выходы из ситуации, в
которую он попал, -- и дело только за тем, чтобы правильно
определить направление будущего движения. Глаза разбегались от
предложений. Однако, поразмыслив, он понял, что по существу
выбора никакого и не предлагается, потому как в конце концов
все равно ничего не приобретаешь. В первом случае --
приобретенного не удерживаешь, то есть как бы и не получаешь,
во втором --- сам же от приобретенного отказываешься за
ненадобностью, а в третьем -- цепляешься за то, чего тем не
менее не имеешь. Иными словами, все одинаково плохо -- и, куда
ни идти, результат тот же...»
«А был когда-то розоват
наш белый свет -- и, между нами,
приятно было называть
своими -- вещи -- именами
и говорить: кольцо, стрела
и поплавок из пенопласта! --
какие громкие дела,
какое легкое богатство...
Вот так, длина, и ширина,
и угловатость, и овальность:
мы называли имена --
и вещи тут же отзывались.
Но искоса, не в полный глаз,
все это время жизнь другая
хитро разглядывала нас,
наш смутный час подстерегая, --
Искусство... Кто же виноват,
что ты всегда шутило с нами
и заставляло называть
чужими -- вещи -- именами! --
думает кто-нибудь, и, должно быть, не без основания: "Ах
искусство, искусство, -- говорит он, -- что ты постоянно
сбиваешь нас с толку?»
Е. Клюев «Между двух стульев»
Очень интересная книга. Своей абсурдностью и сказочностью напоминает Льюиса Кэрролла, но более наполнена словотворчеством и несколько на другое ориентирована. + Совершенно серьезные лирические отступления.
Вот некоторые выдержки оттуда
читать дальше«-- Куда ведет вон та дорога?
-- К дому Пластилина Мира, -- не глядя ответил Пластилин
Мира.
-- Разве есть еще один Пластилин Мира?
-- Есть, -- быстро сказал собеседник и, помолчав, добавил:
-- Нет.
-- Вы когда-нибудь отвечаете за свои слова?
-- О, никогда! Клянусь Вам! -- Пластилин Мир приложил руку
к сердцу. -- Это в суде говорят правду, только правду и ничего,
кроме правды, а больше так нигде не поступают. Кстати, и в суде
под правдой понимают лишь верность факту, а ведь между фактом и
правдой лежит Ничья Земля -- огромная и темная. -- Пластилин
Мира направился к выходу.»
«-- Действительно! -- подхватил Гуллипут. -- Вы же не
обязательно должны иметь обо мне одно мнение. Имейте два:
"Гуллипут -- очень маленький" и "Гуллипут -- очень большой" --
что Вам мешает?
-- Противоречие! Противоречие мне мешает!
-- С чего Вы взяли, что это противоречие? Нет тут никакого
противоречия, если употреблять слова "большой" и "маленький" в
так называемом реляционном значении... относительном значении,
-- пояснил он, заметив недоумение Петропавла. -- Слова вообще
нельзя употреблять в абсолютном значении: абсолютному значению
ничто не соответствует в мире, где все относительно. Нет ни
большого, ни маленького, нет ни прямого, ни обратного
направления, нет ни правой стороны, ни левой, ни верха, ни
низа! И ни завтра, ни вчера -- тоже нет! Ничего нет. Вздохните
же Вы наконец свободно! Более или менее.
Петропавел поднял голову кверху, потом опустил вниз:
-- Верх и низ есть. Не надо меня дурачить.
-- Вам это ка-жет-ся! -- Гуллипут орал уже благим матом.
- Ка-жет-ся!!»
«...В этом городе прекрасных миражей,
где действительность не знает, что ей делать,
было столько уже разных виражей
на мостах и мостовых заледенелых!
Появлялось божество из-за угла,
и два призрака владели нищей нишей,
и судьба моя меня подстерегла
львиной мордой, неожиданно возникшей...
Это было -- я не помню, на каких
длинных улицах без всякого названья
и в каких-то переулочках глухих,
где встречались вы не с нами, мы не с вами,
где к утру уже от жизни кочевой
и от жизни вообще -- такая жалость! --
вдруг совсем не оставалось ничего,
сновиденья -- и того не оставалось!»
«-- Вы из породы тех, кто постоянно требует: "Давайте
называть вещи своими именами!" При этом они уверены, что именно
им дано знать подлинные имена вещей, хотя так же, как и другие,
называют вещи невпопад. Но от других они отличаются тем, что
всегда убеждены в своей правоте и в своем праве называть вещи
так, а не иначе. Не дай бог кому-нибудь в их присутствии
уподобить барабан арбузу, флейту -- гороховому стручку, а
виолончель -- груше. Тут же восстановят справедливость!.. И
если даже вы сыграете для них на флейте горохового стручка
какую-нибудь сонату ми-минор, они с пеной у рта будут
утверждать, что гороховый стручок -- не музыкальный инструмент.
Такие люди всегда губили художников...
-- Я не губил художников! -- с негодованием воскликнул
Петропавел.
-- Допускаю,-- откликнулась Смежная Королева,-- что пока
Вы их действительно не губили. Все впереди. Дерзайте! Вы ведь
правдоборец и за правду не пожалеете живота своего, даже не
допуская мысли о том, что Ваша собственная правда -- это еще не
вся правда, не правда всех людей на земле, хотя, быть может, и
правда большинства.
-- Меньшинство должно подчиняться большинству! Смежная
Королева рассмеялась:
-- О дорогой мой, не во всем, не во всем... Большинству не
приходят в голову гениальные идеи, но оно охотно пользуется
гениальными идеями единиц. А ведь, по существу, любая
гениальная идея -- не что иное, как новая аналогия, новый тип
смежности, когда два очень далеких явления вдруг оказываются
рядом, в то время как о родстве их никто из живущих и не
подозревал. Но вот человек указал на это родство -- и оно
тотчас же стало очевидным для всех. Впрочем, может быть, и не
тотчас же... -- уж как повезет!»
«На табличке было написано КАТОК СОЗНАНИЯ, под этой
надписью три стрелки указывали разные направления. Против
каждой стрелки значилось:
направо -- "Получишь то, что захочешь, но не удержишь";
налево -- "Удержишь то, что получишь, но не захочешь";
прямо -- "Захочешь то, что удержишь, но не получишь".
Петропавел просто обомлел от такого выбора: сначала ему
показалось, что учтены все возможные выходы из ситуации, в
которую он попал, -- и дело только за тем, чтобы правильно
определить направление будущего движения. Глаза разбегались от
предложений. Однако, поразмыслив, он понял, что по существу
выбора никакого и не предлагается, потому как в конце концов
все равно ничего не приобретаешь. В первом случае --
приобретенного не удерживаешь, то есть как бы и не получаешь,
во втором --- сам же от приобретенного отказываешься за
ненадобностью, а в третьем -- цепляешься за то, чего тем не
менее не имеешь. Иными словами, все одинаково плохо -- и, куда
ни идти, результат тот же...»
«А был когда-то розоват
наш белый свет -- и, между нами,
приятно было называть
своими -- вещи -- именами
и говорить: кольцо, стрела
и поплавок из пенопласта! --
какие громкие дела,
какое легкое богатство...
Вот так, длина, и ширина,
и угловатость, и овальность:
мы называли имена --
и вещи тут же отзывались.
Но искоса, не в полный глаз,
все это время жизнь другая
хитро разглядывала нас,
наш смутный час подстерегая, --
Искусство... Кто же виноват,
что ты всегда шутило с нами
и заставляло называть
чужими -- вещи -- именами! --
думает кто-нибудь, и, должно быть, не без основания: "Ах
искусство, искусство, -- говорит он, -- что ты постоянно
сбиваешь нас с толку?»
Е. Клюев «Между двух стульев»
